В Государственной Третьяковской галерее хранится примечательный групповой портрет кисти Пимена Никитича Орлова (1812 – 1863), написанный им в Риме в 1847 году. Картина среднего размера 59,7 х 72,7 см, на ней весьма выразительно изображены три дочери супругов Сухово-Кобылиных, Василия Александровича (1782 – 1873) и Марии Ивановны (урожд. Шепелёвой, 1789 – 1862) - каждая из них оставила яркий след в отечественной культуре. Кто же эти три молодые женщины? Слева на полотне Елизавета Васильевна (1815 – 1892), в замужестве графиня Салиас де Турнемир – выдающаяся писательница, литературный псевдоним Евгения Тур; в середине – Евдокия Васильевна (1820 – 1893), Душа – так её звали в семье, вышедшая замуж за кавалергардского полковника, богатейшего землевладельца в ряде великорусских губерний Михаила Фёдоровича Петрово-Соловово (1813 – 1887) – была человеком высокой культуры и оставила след как щедрая благотворительница; справа представлена юная Софья Васильевна Сухово-Кобылина (1825 – 1867) – талантливая художница, воспитанница Академии Художеств, где вскоре её успехи в живописи отметят золотыми медалями. Старшие сёстры Кобылины в роскошных нарядах и обворожительны, а младшая, София, выглядит скромнее, но также изящна и привлекательна.

Дом Сухово-Кобылиных на Страстном бульваре в Москве особенный. Тут жили широко, с привлечением культурных сил древней столицы. Профессора Московского университета учили детей, в гостиной возник литературный салон, где свободно делились мнениями, а то и горячились в спорах разные знаменитости – историки, писатели, театральные постановщики, мыслители правого и левого направлений. Хозяйкой салона была сама Мария Ивановна, особа яркая, но властная. Дети развивались под руководством видных педагогов, к каждому из них подбирался свой наставник, согласно с природными наклонностями. Так, младшая дочь, София, тяготела к рисованию, к тонким переживаниям в изображениях, к ней был приставлен академик живописи Е.Е. Мейер, который определил её дальнейший путь. Мейер и привёл юную Сухово-Кобылину в стены Академии Художеств. То был уникальный случай: барышня стала учиться в Академии. Но Софья Васильевна обладала такими художественными дарованиями, что её охотно одобрили авторитеты мастерской кисти. 

Президент Академии Художеств Великая княгиня Мария Николаевна, дочь Императора Николая Павловича, поставила все возможности процесса обучения на высокий уровень: приобрела для заведения картины и скульптуры знаменитых западных мастеров, пополнила собрание отечественных образцов, внимательно и душевно вникала в быт воспитанников, вкладывала немалые свои средства в улучшение их творческой жизни. Это был единственный случай за всю историю Академии, когда пост Президента заняла женщина, но она была человеком совершенно необыкновенным, сочетавшим в себе высокое просвещение и материнскую ласку  в развитии молодых талантов. Профессора-академики были для учащихся не только мудрыми наставниками, но и близкими друзьями.

У Софии Кобылиной таких наставников было два профессора: пейзажист Егор Егорович Мейер (1822 – 1867) и портретист Иван Степанович Ксенофонтов (1817 – 1875), оба исключительно деятельные и чуткие люди. Лето София Васильевна обыкновенно проводила в родовом имении своей матери Выкса, что невдалеке от старинного города Мурома. В Выксе в прежнее время поместная жизнь складывалась привольно: построен трёхэтажный барский особняк с многочисленными службами, содержался значительный крепостной театр с приглашёнными иностранными балетмейстерами и артистами, на сцене разыгрывались содержательные представления, свой оркестр успешно исполнял музыкальные пьесы. Господский театр Шепелёвых-Баташевых в какой-то мере напоминал известный театр графа Н.П. Шереметева в Кускове и Останкине. Но то время уходило, и всё великолепие Выксы ветшало, тускнел былой блеск. Наследник имения, полковник в отставке Николай Иванович Шепелёв (ск. 1859), брат матери Софии Васильевны, в хозяйственную жизнь имения не вникал, отдавая предпочтение театральным увлечениям да церковному строительству в чтимой Тихоновой пустыни под Калугой. Из-за жадности управляющих и слабого надзора со стороны хозяина Выксе грозил окончательный упадок. Но молодые Сухово-Кобылины ездить сюда любили, особенно когда опекуном имения стал их отец, Василий Александрович, боевой кавалерист полковник, участник войны с Наполеоном, лишившийся глаза в схватке с врагом, но в обиходе, будучи в отставке, человек мягкий и на поле житейском не всегда решительный. При нём, а это было в начале 1850-х годов, имение несколько укрепилось. Ещё как-то сохранялся обширный парк, но оранжереи рушились, поновление особняка не велось, и запустение надвигалось неотвратимо. Да ведь чуткой художнице всё это только обостряло воображение.

В Выксу к Софии Васильевне, что ни лето, приезжают её наставники и друзья. На вольном воздухе она пишет этюды и картину на холсте. Живописный огромный пруд, устроенный когда-то руками крепостных, девственный лес с красивыми стройными соснами, поблизости красавица Ока с её медленно-текущими водами, купа деревьев возле деревенских дворов – всё кругом чисто русское, своё. Рождался национальный пейзаж, и Софья Васильевна стояла у истоков большого события в искусстве живописи. Её картина «Сосновый бор в окрестностях Мурома» убедительно и мастерски передаёт местный пейзаж и колорит, с детальной проработкой переднего плана. За это произведение художница получит по окончании Академии в 1854 году Большую золотую медаль.

Но ещё до выпуска Софии Васильевне предстоит вдохновенно потрудиться в Крыму, куда Кобылины дружно отправятся на долгие полтора года. Отъезд подготовили к весне 1852 г., в пору, для семьи весьма тяжёлую. Ведь над братом, Александром Васильевичем, горячим и неуравновешенным молодым человеком, нависла судебная расправа по обвинению в убийстве его подруги, француженки Симон-Деманш. И следствие подготовилось утвердить обвинение, не помогли ни большие деньги, брошенные на подкуп дознавателей, ни подкуп чиновников. Средств затратили несчётно, но угроза наказания решительно нависала. Тогда мать подследственного, Мария Ивановна, решает обратиться со слёзными письмами к самой Императрице. Но как доставить мольбу к Её Величеству. И за это деликатное дело взялась София Васильевна. Она, как любимая ученица, обратилась к Президенту Академии, Великой княгине Марии Николаевне с просьбой матери передать её письмо в руки Императрицы. И дочь Императора Николая Первого исполнила то, о чём так просили. Завершилась история благополучно: с Александра Васильевича сняли выдвинутые обвинения. Но дознание и обыски, тянувшиеся годами, так надорвали нервные силы семьи, что всем нужен был продолжительный отдых, подальше от дома и старших домашних. В Крым поехали большой компанией: Елизавета Васильевна с детьми, Евгением и Марией, Софья Васильевна со своими наставниками – пейзажистом Е.Е. Мейером и портретистом И.С. Ксенофонтовым; к ним же присоединился и давний друг, профессор Евгений Михайлович Феоктистов.

Крымские впечатления оказали пользу всем паломникам. Елизавета Васильевна в подробностях изложила это пребывание в десяти обширных письмах, которые тогда же и были опубликованы в газете «Санкт-Петербургские Ведомости». София Васильевна много рисовала с натуры: «Татарская сакля близ Гурзуфа» и «Татарская сакля близ Алушты», «Пастуший шалаш в Крымских горах», «Сосны на холме», многочисленные рисунки и наброски в альбоме. Старшая сестра, Елизавета Васильевна, закончила здесь работу над своим романом «Три поры жизни» и посвятила его младшей сестре Софии. Вот строки этого замечательного посвящения:  «СОФЬЕ ВАСИЛЬЕВНЕ СУХОВО-КОБЫЛИНОЙ.
Чьё имя, как не твоё, поставить мне на заглавном листе этой книги? Связанные тесными узами привязанности и крови, не связаны ли мы ещё теснее общими трудами и любовью к искусству? Книга эта была писана подле тебя, под благотворным влиянием твоего безустанного и упорного труда, который возбуждал и укреплял мой собственный. Общие были наши стремленья, наши надежды, и необходимый спутник их: мучительное сомнение в собственных силах. Ты частью достигла предположенной цели, и я достигну своей, если вызову в моих читателях хотя малую часть того внимания и участия к труду моему, которые ты не раз мне высказывала. Искусства родственны, и мне отрадно выразить наше двоякое с тобою родство, посвящая тебе мою книгу.
Евгения Тур.
Кучук-Ламбат, 27 июля, 1853». Так, в трудах и увлекательных поездках пролетели Крымские каникулы. Путешественники побывали на скачках и на татарской свадьбе, осмотрели Ялту, Гурзуф, Бахчисарай и пещерные города в скалах, посетили православные монастыри св. Георгия и св. Анастасии, попробовали жить в атмосфере Края. Поездку признали благотворной для подкрепления душевных сил.
Но Софию Васильевну тянуло в Рим, ей необходимо было непосредственно познать итальянское искусство, своими глазами осмотреть памятники и повидать простых людей. С усовершенствованием в мастерстве ей надо было в Италии заодно поправить и своё здоровье, ведь художница издавна недомогала, и для крепости необходим живительный, тёплый, сухой воздух и смена впечатлений. В Рим Кобылины и раньше ездили на побывку, а теперь она постарается там пожить, средств у Софии Васильевны хватало: родители выделили её часть из фамильного состояния, а оно всё ещё оставалось значительным.

В Рим отправилась в 1857 году, устроилась там прочно. Её дом сделался средоточием встреч всех творческих людей, их привлекало сюда радушие самой художницы и её беседы с тонким пониманием замысла и приёмами воплощения изображаемого. В этот период София Кобылина стремится овладеть мастерством портретиста, и в своих работах делает заметные успехи. Она пишет автопортрет, рисует крестьянских детей, а также сцены из жизни цыган. Как выглядит собой, хорошо передал живописец Иван Ксенофонтов: он изобразил Софию в рост на фоне кабинета. Весь облик Софии Васильевны одухотворён и возвышен мыслями. Подчёркнуты тонкий вкус и скромность богатого убранства, живые черты её привлекательны.

Благочестивая русская художница С.В. Сухово-Кобылина постоянно посещала Посольскую церковь в Риме, устроенную в палаццо Джустиниани, близь Пантеона. Числилась церковь в Санкт-Петербургской епархии, но содержалась на средства Министерства иностранных дел. После кончины настоятеля Палладия сюда прислали архимандрита Порфирия (в миру Георгий Иванович Попов). Это был выдающийся учёный монах, издатель творений Святых отцов, побывал он и преподавателем Вифанской духовной семинарии и возрастал духовно в московском Симоновом монастыре. Его оригинальные церковные статьи публиковались в журналах «Православное Обозрение» и в «Трудах Киевской духовной академии». Это был в полном смысле духоносец и православный подвижник. Сразу по прибытии в Рим, он хорошо вписался в русскую общину, а она состояла из художников, писателей, представителей аристократических родов и многочисленных паломников. Всех назидал и проникновенно беседовал, врачуя духовные недуги. Архимандрит Порфирий, когда надо, говорил по-итальянски, но знал и латынь. Он легко и дружески общался не только с православными, но и с католиками, и с иезуитами, изучал историю религиозных Орденов, читал труды западных богословов и философов. Софья Васильевна сочувственно относилась к занятиям архимандрита, была ревностной прихожанкой Посольской церкви на Джустиниани, внимала проповедям настоятеля. Но архимандрит Порфирий, несмотря на молодой возраст, сильно недомогал – надорвался в ранние годы под бременем учёных трудов, и в Риме ему здравствовать пришлось недолго. В своём очерке, посвящённом памяти настоятеля Посольской церкви в Риме, София Васильевна трогательно рассказывает о последних днях учёного архимандрита Порфирия, скончавшегося в 1866 году и похороненного на православном кладбище Тестаччо в Риме. Его «Римские письма» печатались в «Православном Обозрении», они во многом дополняют внутренний облик этого замечательного церковного батюшки.

Самой Софии Васильевне тоже оставалось жить недолго. Здоровьем не отличалась, и воздух Италии помог мало. Но, покуда были силы, работала беспрерывно. В Италии Кобылиной созданы десятки картин, множество этюдов и рисунков. Вот некоторые из её работ: Берег моря с лодкою в Порто-Данцио; Этюды того же берега; Развалины древнего водопровода в Римской долине; Этюд дома с виноградником; Табор итальянских цыган; Группа пиний (этюд); Кустарник на крутизне в Олевано; Вид в Сабинских горах; Берег Тибра; Часовня под пинией; Вид на о. Капри со стороны Сорренто и др. Подавленная слабостью, Софья Васильевна пожелала окончить жизнь свою на Русской земле. Домой её торопила и весть о болезни отца.  Летом 1867 года она вернулась в Россию, переехала в Тульское отцовское имение, в Кобылинку, в Чернском уезде. Там и скончалась 25 сентября того же года. 

Известная писательница Екатерина Владимировна Новосильцева (псевдоним Т. Толычева, 1820 – 1885), близкая знакомая семьи художницы, поместила в газете «Современная Летопись» прочувствованный некролог, посвящённый памяти Софии Васильевны. Приведём его полностью:

«25-го числа минувшего сентября скончалась, в Чернском уезде (Тульской губернии), в имении своего отца Софья Васильевна Сухово-Кобылина. Здесь не место говорить о горестной утрате, понесённой её семейством и друзьями: слёзы, вызванные её смертью, оставят вечные следы, но интимное горе будет известно лишь интимному кружку, публике нет до него дела. Но эта же самая публика уважала в г-же Кобылиной женщину-художника, первую женщину, обратившую на себя внимание нашей Академии, и получившую от неё четыре медали. Её прекрасный талант всё более и более развивался, она оставила пейзаж и посвятила себя портрету. В последние годы своей жизни Софья Васильевна поселилась в Риме, чтоб усовершенствоваться в живописи, и знавшие её в полном праве сказать, что очень немногие так добросовестно, так честно служили искусству. В свободные от труда часы она принимала всех наших художников; её гостиная сделалась центром соединения их обширной русской семьи, и горько отзовётся между ними весть о её кончине. На них лежит обязанность ознакомить публику с жизнью артистки за границей. Но не одну артистку любили они в ней. Они в ней любили женщину, одарённую самым тонким, самым блестящим умом, горячим сердцем и благородною душой. Они знают,  как было искренно пожатие её руки, как неизменно её слово.

Она стосковалась по семейству и друзьям и возвратилась на лето в Россию, как будто бы для того, чтобы не умереть на чужбине. Неизгладимым горем легла её смерть на близких ей людей. Мы уверены, что образованная часть нашего общества примет печальную весть с искренним сочувствием, но кто укажет на многих несчастных, обязанных покойной и нравственною и материальною опорой? Кто, кроме Бога, увидит их слёзы?
Москва, 7-го октября [1867 г.]». Академия Художеств отметила память талантливой художницы персональной выставкой в 1868 году. На ней было представлено 170 её картин, этюдов и рисунков. Много важного оставалось ещё в частных собраниях и у родственников. Постепенно наши музеи стали пополнять свои коллекции. Известно, что в 80-е годы XX-го века в «Литературный Музей» принесли большой альбом Евдокии Васильевны Петрово-Соловово, и в нём оказалось немало работ Софии Васильевны Сухово-Кобылиной крымского периода. Были поступления и в Третьяковскую галерею, и в провинциальные музеи, к примеру, в Тверской. Зачинательница русского национального пейзажа теперь под пристальным вниманием искусствоведов. Публикацию подготовили библиографы М.А Бирюкова и А.Н. Стрижев.

Об авторах: Стрижев Александр Николаевич (1934) – филолог, историк литературы, библиограф. Член Союза писателей России. Много лет печатался в журналах и газетах. Его произведения изданы в пяти томах (2007). Филологические разыскания посвящены редким писателям, оттеснённым временем, но не утратившим ценности в русской словесности. Составитель библиографий публикаций произведений и литературы о писателях: В.К. Тредиаковском, М.М. Хераскове, А.Ф. Лабзине, Е.И. Замятине, Л.Ф. Зурове, и совместно с М.А. Бирюковой опубликованы разыскания о Евгении Тур и М.Ф. Львовой-Ростовской.
  Бирюкова Маргарита Анатольевна – краевед, библиограф, член Российского союза писателей, лауреат премии «Имперская культура» им. Эдуарда Володина за 2015 год. Автор ряда публикаций в журналах «Новая книга России», «Роман-журнал XXI век» и др.;  совместно с А.Н. Стрижевым опубликованы библиографические разыскания о незаслуженно забытых русских писательницах Евгении Тур, М.Ф. Львовой-Ростовской и других.

Галерея

"Итальянский пейзаж. Этюд"

"Итальянский пейзаж"

Ксенофонтов Иван Степанович. Портрет художницы С.В. Сухово-Кобылиной."

Перед грозой"