Евгения Тур в воспоминаниях Евдокии Александровны Новосильцовой

Вступительная статья Т.В. Соколовой, 

подготовка текста и комментарии Е.М. Варенцовой,

Т.Ю. Соболь, Т.В. Соколовой

Татьяна Соколова – филолог, автор публикаций по истории русской литературы и культуры, преимущественно XIX века, в том числе автор-составитель книги «Ненарушаемая связь. К истории романа И.А. Гончарова “Обрыв”. Воспоминания о Е.П. Майковой. Письма» (М.: Совпадение, 2009); автор вступительной статьи и комментариев к переизданию книги: Грифцов Б.А. Теория романа (М.: Совпадение, 2012; впервые: М.: Государственная академия художественных наук, 1927) и др. В 1978–2003 гг. – научный сотрудник Государственного литературного музея; ныне – научный редактор Изд. дома НИУ ВШЭ (Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»).

Евгения Тур в воспоминаниях Евдокии Александровны Новосильцовой

Жизнь – альбом. Человек       
 – карандаш. Дела – ландшафт. Время       
 – гумиэластик: и отскакивает, и стирает.      

                                       Козьма Прутков     

Творчество да и само имя графини Елизаветы Васильевны Салиас де Турнемир (1815–1892), урожденной Сухово-Кобылиной, известной под литературным псевдонимом Евгения Тур, ныне относятся, пожалуй, к литературно-археологическим реликтам. Е.В. Салиас де Турнемир более известна теперь как старшая сестра драматурга Александра Васильевича Сухово-Кобылина и мать исторического романиста Евгения Салиаса (1840–1908). Между тем несколько десятилетий российской жизни, с середины XIX века начиная, невозможно представить без Евгении Тур – писательницы, переводчика, журналиста, хозяйки салона. Ее переводы из Петрарки и А. Дюма-отца печатались – без подписи – в 1830-х годах в «Телескопе» Н.И. Надеждина (1), с которым ее связывали и ученические, и романтические отношения. Их роман наделал в свое время много шуму, вызвав немало толкований и современников, и последующих исследователей. Сторонники романтической и, пожалуй, возобладавшей версии этой истории полагали, что обстоятельства не благоприятствовали влюбленным, поскольку семья Сухово-Кобылиных противилась неравному браку «поповича» Надеждина и потомицы боярина Андрея Кобылы, предка Романовых (2). Другие же считали, что сам Надеждин как истинно «русский человек на rendez-vous» не выдержал испытания этим романом (3). Так или иначе, но родители Елизаветы Васильевны Сухово-Кобылиной после скандального закрытия «Телескопа» за публикацию «Философического письма» П.Я. Чаадаева, ареста и ссылки Надеждина увезли дочь за границу и там устроили, как они считали, ее судьбу, выдав замуж за французского, хотя и обедневшего, но графа из знатного старинного рода – Анри Салиаса де Турнемира(1810–1894). (Род Salhias de Tournemire известен с 1264 года.) Брак этот, состоявшийся в 1838 году, не сложился, а сам граф, промотав немалое приданое жены и безуспешно вложив средства в производство шампанских вин, которые оказались столь низкого качества, что потребителя для них не нашлось, после неудачной дуэли был выдворен из России (1846). Елизавета Васильевна за ним не последовала, осталась в России с тремя детьми. Брак фактически распался.

Литературный труд превратился для Елизаветы Васильевны в основной род деятельности и источник дохода. Ее романы, повести, статьи и записки публиковали самые популярные журналы времени – «Современник», «Отечественные записки», «Москвитянин», «Библиотека для чтения». Выходили ее произведения и самостоятельными изданиями. Имя Евгении Тур стало известным и модным. Без нее были уже немыслимы ни культурная, ни политическая жизнь той поры, ни интеллектуальная среда второй половины XIX века. Ее дом в Москве с уважением показывали в детстве П.А. Кропоткину (4). Она сама и ее салон в Москве нравились одним и вызывали насмешки у других.

В 1843 году Ал. И. Тургенев писал из Москвы П.А. Вяземскому: «Графиня Салиас собрала весь блестящий мир!»(5) Несколько лет спустя И.С. Тургенев сообщал о ней Полине Виардо: «Прелестная женщина, с большим умом и талантом, писательница» (6). И добавлял чуть позже: «...Графиня русская, замужем за французом, который после одной дуэли вынужден был вернуться к себе на родину. Она остроумна, добра, искренна... Мы с ней большие друзья. Она вращалась в светском обществе, но потом отдалилась от него. Она немолода, нехороша собой, но располагает к себе... а к тому же у нее и вправду настоящий талант» (7). Поговаривали даже, что из букв ее псевдонима составлялась фраза «Тургенев и я» (8), а в сюжетных линиях «Месяца в деревне» и «Дворянского гнезда» обнаруживаются два семейных происшествия – отношения Елизаветы Васильевны с Надеждиным и ее сестры Евдокии Васильевны с Огарёвым (9).

Но вот Н.С. Лесков в романе «Некуда» (1864) вывел в карикатурном свете и саму графиню под именем маркизы де Бараль, и ее сына. Тем не менее, несмотря на комичность описания, Лесков, как отмечали исследователи (10), передал внутреннюю тревожность Е.В. Салиас де Турнемир, не покидавшую ее всю жизнь, о чем не раз свидетельствовали современники, среди которых Т.Н. Грановский, В.П. Боткин и хорошо знавший графиню Е.М. Феоктистов: «Сама она была, бесспорно, женщина умная, образованная, талантливая, но исполненная больших странностей… Она вся была пыл, экстаз, восторженность, но условливалось это не сердцем, а невероятною какою-то болезненною ее нервозностью... Никогда, даже в очень старческие годы, не удавалось ей достигнуть неоцененного блага – душевного спокойствия; она все волновалась, выходила из себя; одно до последней крайности доведенное увлечение сменялось у нее другим, столь же крайним; беседа с ней представляла нередко очень много интересного, но гораздо чаще действовала утомительно. И, Боже мой, как любила она говорить! Это была для нее жизненная потребность, необходимое условие ее существования; она была в состоянии просиживать по целым часам даже с вовсе неумным человеком, лишь бы он с покорностью прислушивался к потоку ее речи. Под влиянием обычного своего возбуждения она постоянно создавала себе миражи, видела людей не такими, какими они были в действительности, а какими создавало их ее воображение; эта женщина, по натуре своей в высшей степени искренняя, извращала факты, выдавала за достоверное то, чего никогда не было и не могло быть, и все это отнюдь не с умыслом, а с твердою уверенностью в своей правдивости» (11).

Знакомые и понятные Е.В. Салиас переживания внимательный читатель найдет в ее статье о Жорж Санд (12). В 1856 году эта внушительная статья Евгении Тур была опубликована в нескольких номерах «Русского вестника» М.Н. Каткова. Жорж Санд, как известно, была носительницей идеалов женской эмансипации; ее романами зачитывались в России. Неслучайно А.Ф. Писемский, стремясь наиболее ярко передать приметы исторической эпохи, в романе «Люди сороковых годов» (1869) одну из глав называет «Жорж-зандизм» (13). Статья о Жорж Санд – своего рода жизненное кредо Евгении Тур.

Как практическое воплощение убеждений Е.В. Салиас де Турнемир задумывался литературно-художественный и общественно-политический журнал «Русская речь», издаваемый ею в Москве с 1 января 1861 года (выходил в течение тринадцати месяцев, раз в две недели). Салтыков-Щедрин, с «большим удовольствием» принявший предложение о сотрудничестве (14), тем не менее едко называл его «Журнал амазонок» (15). Ближайшим помощником Е.В. Салиас в журнале был Е.М. Феоктистов, которому она впоследствии и передала издание.

Бурные 1860-е годы по-своему отозвались на жизни графини: ее сын, поступивший в 1859 году на юридический факультет Московского университета, сблизился со студентами, причастными к студенческому и революционному движению, и оказался вовлечен в литографирование и распространение запрещенных в России сочинений Герцена, Огарёва, Л. Фейербаха и других авторов (16). В 1861 году он участвовал в волнениях в Московском университете, вызванных непосильной платой за лекции, запрещением сходок и ущемлением студентов в других правах. Сопровождались волнения закрытием университета и арестами студентов. Среди арестованных оказались и ближайшие друзья Е.А. Салиаса. Что касается Е.В. Салиас, то она сочувствовала студентам и поддерживала сына, о чем свидетельствуют и документы, и современники (17).

В результате и графиня, и ее сын, и ее журнал вызвали пристальное внимание властей и полиции. В ноябре 1861 года Е.В. Салиас де Турнемир на десять лет уезжает из России. Она живет во Франции, а ее дом в Версале, как недавно в Москве, привлекает многих людей. И здесь в ее экумене – люди различные по своим политическим симпатиям, религиозным убеждениям и положению в обществе. К ней вхожи русские и польские эмигранты, среди которых друзья детства Герцен и Огарёв, бежавший из Сибири М.А. Бакунин, член центрального комитета «Земли и воли» А.А. Слепцов. В то же время в доме бывают и представители российской знати и бюрократии (18). Графиню занимают проблемы социального переустройства. Вместе с тем она перестает писать для взрослых и центральное место в ее литературном творчестве занимают теперь произведения для детей и юношества: «Катакомбы» (1866), «Жемчужное ожерелье» (1870), «Хрустальное сердце» (1873), «Семейство Шалонских» (1879), «Последние дни Помпеи» (1882), «Священная история Ветхого Завета» (1888), «Сергей Бор-Раменский» (1888) и др. Книги эти пользовались огромной популярностью и многократно переиздавались.

Последние годы Евгения Тур жила в Калуге, где губернатором в 1883–1887 годах был К.Н. Жуков (1849–1901), муж ее младшей дочери Ольги (1845–1912), и в Варшаве, где в течение одиннадцати лет (1883–1894) служил генерал-губернатором и командовал войсками Варшавского военного округа И.В. Гурко (1828–1901), муж ее старшей дочери Марии (1842–1906). Там же, в Варшаве, Е.В. Салиас де Турнемир и скончалась 15 (27) марта 1892 года. Похоронена в родовой усыпальнице Шепелевых, к роду которых она принадлежала по матери – урожденной Марии Ивановне Шепелевой (1789–1862). Усыпальница «известных благодетелей обители Шепелевых» (19) находилась в Преображенском соборе Тихоновой пустыни, монастыря недалеко от Калуги, и вместе с собором была разрушена еще на заре советской власти. На доме в Калуге, где жила писательница в 1880-е годы, осенью 2015 года усилиями местных краеведов открыли к двухсотлетию со дня ее рождения памятную доску (20).

Несмотря на некоторое оживление интереса к Евгении Тур в связи с ее двухсотлетием, пришедшимся на Год литературы, ньюсмейкером этого года она не стала. Кроме упомянутой мемориальной доски, библиографии, составленной М.А. Бирюковой и А.Н. Стрижевым, на которую мы не раз ссылались в этой публикации, и статьи Е. Строгановой «“Что-то странное со мною. Зачем родилась? Зачем любила? Зачем живу?” К биографии Е. Салиас де Турнемир» (21), иных событий, пожалуй, и не вспомнить.

В предыдущие годы был опубликован ряд архивных материалов, среди которых обращают на себя внимание следующие:

Салиас де Турнемир Е.В. Воспоминания о войне 1877–1878 гг. – Харьков: Фолио, 2012;

Пенская Е.Н. «Потерянный рай» Евгении Тур (Елизавета Васильевна Салиас де Турнемир и ее «Воспоминания») // Toronto Slavic Quarterly, 2012, № 39. – С. 194–227.

Пенская Е Н. Учителя и ученики в семействе Сухово-Кобылиных (К проблеме биографических корней историософии автора драматической трилогии «Картины прошедшего» // Toronto Slavic Quarterly, 2012, № 42.–  С. 39–59 (22).

Публикуемые нами воспоминания Е.В. Новосильцовой (или, при другом допустимом начертании этой фамилии, Новосильцевой) входят в состав личного фонда А.В. Сухово-Кобылина, той его части, что хранится в отделе рукописей Государственного литературного музея (ГЛМ, Москва).

Евдокия (Нуня) Александровна фон Регекампф, урожденная Новосильцова, или Новосильцева ([1861] – не ранее 2 марта 1941) (23), была дочерью Александра Владимировича Новосильцова (1822–1884) и Елизаветы Матвеевны Новосильцовой, урожденной Муромцевой, и женой Николая Густавовича фон Регекампфа (1845–?), члена смоленского и саратовского суда, действительного статского советника, который первым браком был женат на Ольге Михайловне Дондуковой-Корсаковой (1834–1869), дочери М.А. Дондукова-Корсакова. А.В. Новосильцов, отец Нуни, был товарищем А.А. Фета и Ап. Григорьева по университету (24). Одна из его сестер – Надежда – была замужем за Д.П. Голохвастовым (1796–1849), помощником попечителя и затем попечителем Московского учебного округа и председателем Московского цензурного комитета, двоюродным братом А.И. Герцена. Д.П. Голохвастов был писателем и историком, печатавшим статьи в «Москвитянине» и издавшим «Домострой благовещенского попа Сильвестра» (М.: В университетской типографии, 1849).

Софья, Екатерина, Варвара и Мария Новосильцовы (см. о них подробнее далее, в комментариях, № 48, 53) оказались в 1850-х годах в самой гуще литературной жизни. Описывая то время, С.В. Новосильцова, в замужестве Энгельгардт, вспоминала много лет спустя: «Около нас образовался кружок сотрудников „Москвитянина", издававшегося Погодиным: Островский, Григорьев, Филиппов, Алмазов и Берг; к ним примкнули и другие, не принадлежавшие ни к какому лагерю, как Щербина, который только что выпустил в свет свои антологические стихотворения» (25). А.В. Дружинин записывает в своем дневнике 15 марта 1854 года: «Вечер начинается у Ростопчиной, кончается же у m-meЭнгельгардт» (26). И добавляет в письме к В.П. Боткину от 26 сентября 1855 года: «Софья Владимировна мила, добра и привлекательна, в том не имеется никакого сомнения», хотя и оговаривается не без мужского снобизма: «Всё, всё могу я скрыть, затаить и проглотить, кроме скуки. А хотя вы и хвалите женщин-писательниц, но они на меня действуют тлетворно, еще не столько своим посредством, как через людей, у них собирающихся. При одной идее о граф<ине> Сальяс, Павлове, Мельгунове, барышнях Новосильцовых у меня кровь стынет в жилах» (27). Дружинин неслучайно упоминает вместе Евгению Тур и сестер Новосильцовых: их сближали не только схожесть судеб, литературная деятельность, которой они зарабатывали себе на жизнь, но и связывали добрые семейные отношения: так, в 1867 году Е.В. Новосильцова отзовется прочувствованным некрологом на смерть С.В. Сухово-Кобылиной, сестры Е.В. Салиас и талантливой художницы (28).

Атмосфера жизни семьи, интересы, царящие в ближайшем окружении, не могли не повлиять на Е.А. Новосильцову. Да и в письмах к А.А. Фету С.В. Энгельгардт, друг и постоянная корреспондентка поэта, нередко пишет о своей племяннице Нуне (29).

Н.П. Генералова сообщает, что после перенесенного в 1864 году удара и лечения за границей А.В. Новосильцов с сыном Юрием (1853–1920) оказались на попечении С.В. Энгельгардт (30). Вероятно, это же касается и дочери А.В. Новосильцова Евдокии, которой к тому времени, судя по генеалогиям, было совсем мало лет. Однако сама Е.А. Новосильцова свой возраст оценивает иначе, когда пишет, что в 1939 году ей должно исполниться девяносто лет. В таком случае «всё врут календари», и она родилась в 1849 году, а не в 1861-м, то есть была старше своего брата Юрия.

Текст публикуемых воспоминаний обработан Л.В. Горнунгом, им же переписан от руки и, вероятно, дополнен на основании писем Е.А. Новосильцовой к А.В. Горнунг 1939–1941 годов (31). Во всяком случае, из сохранившихся писем понятно, что Новосильцова не только отправила Горнунгам текст своих воспоминаний, но и не раз дополняла их. Например, 22 января 1941 года она пишет А.В. Горнунг: «…Было время, когда гр. Салиас жила у кн. Долгорукого на Колымажном дворе, а у нее жил студентом ее внук, умный, но отвратительный человек – Воля Гурко. Он сделал милую шутку над ней, запер в известном месте (W.C.) и ушел в универ[ситет], она там сидела довольно долго, пока кн. Долгор[укий], который спускался по лестнице, не услышал ее вопли и не освободил ее. Я это вспомнила недавно и решила написать Вам» (32). Эпизод этот включен в воспоминания; вероятно, при их обработке Горнунгом.

Таким образом, на основании писем к А.В. Горнунг сами воспоминания Е.А. Новосильцовой-Регекампф можно отнести к 1939–1941 годам, а их обработка, как следует из предисловия к ним Л.В. Горнунга, сделана позже, в 1945-м. Их особенность – укорененность в семейных связях и отношениях, чем определены и их ценность, и достоверность, и уникальность той информации, которая в них содержится. В одном из писем Е.А. Новосильцова-Регекампф будто оправдывается за это: «Я удивляюсь сама, что я упустила гр. Салиас как писательницу, когда мы все ее писания читали и увлекались ими. <…> Я ее знала, когда была еще молода и легкомысленно ко всему относилась» (33). То же письмо содержит сообщение о дополнениях к воспоминаниям: «Посылаю Вам все, что помню. Вы найдете там ответы на Ваши вопросы, и я буду страшно рада, если Вам что-нибудь пригодится» (34).

По отношению к своим запискам Е.А. Новосильцова-Регекампф сама применила слово «анекдот»: «Пишу Вам, чтобы рассказать один анекдот (Курсив мой. – Т. С.)» (35). Определение это, по всей вероятности, наиболее точно характеризует их жанр: серия коротких, занимательных, неожиданных, но правдивых и психологически достоверных сюжетов, неизвестных биографам или пропущенных ими. Описанные происшествия передают особенности склада характера и ума, оригинальность личности тех персонажей, о которых повествуют. Жанр анекдота прекрасно зарекомендовал себя в истории и литературе, в том числе мемуарной, и возвращает читателя к отечественной традиции XIX века (36), освященной и заметками А.С. Пушкина, объединенными под общим заглавием Table-talk, и «Старой записной книжкой» П.А. Вяземского, и «Рассказами бабушки» Д.Д. Благово, и даже Козьмой Прутковым. «У нас была и есть устная литература. Жаль, что ее не записывали. Часто встречаешь людей, которые говорят очень живо и увлекательно, хотя и не совсем правильно. Нередко встречаешь удачных рассказчиков, бойких краснобаев, замечательных и метких остряков. Но все это выдыхается и забывается...» – писал П.А. Вяземский (37).

В обработке Л.В. Горнунга жанровая особенность заметок Новосильцовой сохранена и использована, чтобы передать и воссоздать ряд фактов, которые, будучи включенными в иную систему повествования, могут показаться и незначительными, и необязательными, и даже случайными. Вырванные из небытия, эти факты представляются тем более важными, что полная биография Евгении Тур пока не написана, как не систематизированы и свидетельства современников о ней.

Поступила рукопись от Л.В. Горнунга в 1946 году. Зарегистрирована при поступлении с пометкой «Всп.», означающей вспомогательный для деятельности музея характер принятой рукописи и указывающей на ограничения, которые в то время были у музея при приобретении материалов. В основной фонд музея рукопись была переведена много позже. Воспоминания Е.А. Новосильцовой-Регекампф ранее не публиковались.

В ГЛМ в разное время приходили материалы от поэта, переводчика и фотохудожника Льва Владимировича Горнунга (1902–1993), который был женат на внучатой племяннице Сухово-Кобылина и Евгении Тур, Анастасии Васильевне (1897–1956), урожденной Петрово-Соловово. А. Соловово (под этим именем Анастасия Васильевна печаталась) известна как поэт и автор детских книжек стихов, в числе которых «Кто как ест» и «Лето», выпущенных в 1928 году московским частным издателем Г.Ф. Миримановым (оно также называлось «На помощь деревне и школе»).

А.В. Горнунг была дочерью Василия Михайловича Петрово-Соловово, женатого на княжне Софье Александровне Щербатовой (1856–1928), дочери московского городского головы князя А.А. Щербатова (1829–1902). Проще говоря, ее бабушкой была сестра А.В. Сухово-Кобылина и Евгении Тур Евдокия (1819–1897) – Душенька, как она себя называла. Ей посвящена «Книга любви» (Buch der Liebe) Н.П. Огарёва. В 1848 году она вышла замуж за Михаила Федоровича Петрово-Соловово (1813–1887). От этого брака родились пятеро детей: сыновья Василий (1850–1908), впоследствии депутат IIIГосударственной Думы; Фёдор (1852–1918); Николай (1855–1914); Борис (1861–1925), впоследствии генерал и последний предводитель дворянства Рязанской губернии, и дочь Мария (1858–1941), которая в 1884 году стала фрейлиной императрицы Марии Федоровны, жены Александра III.

В 1930 году А.В. Петрово-Соловово была сослана в Воронеж – как «бывшая». Среди ее родственников было немало людей, «компрометирующих», с точки зрения властей, ее лояльность к установившемуся строю: кроме отца, бывшего депутата Государственной Думы, родная сестра – фрейлина Мария Васильевна Воеводская (1879–1978, Вашингтон); три дядюшки-эмигранта Гурко – Владимир (Воля) (1862–1927, Париж), государственный деятель, товарищ министра внутренних дел; высланный за границу еще Временным правительством монархист Василий (1864–1937, Рим), генерал от кавалерии; участник Белого движения Дмитрий (1872–1945, Париж), генерал-майор. В те времена не прощались и меньшие прегрешения. В 1934 году А.В. Петрово-Соловово была выслана в Ташкент. Замужество (1937) и паспорт, полученный на фамилию мужа, позволили ей переехать в Москву.

Л.В. Горнунг известен как поэт, переводчик, сотрудник ГАХН (Государственная академия художественных наук) и фотограф – автор ставших хрестоматийными фотографий Анны Ахматовой и Б.Л. Пастернака. Андрей Тарковский, крестник Горнунга, использовал его фотографии в фильме «Зеркало» (38). В 2004 году был издан поэтический сборник, под одной обложкой объединивший избранные произведения супругов: «Упавшие зерна» (Л. Горнунг) и «Бегущие ландыши» (А. Горнунг) (39).

Материалы, приходившие из семьи Петрово-Соловово, накапливались в музее постепенно, формируя основу семейного собрания Сухово-Кобылиных: творческие рукописи, документы, портреты, книги с автографами и мемориальные предметы. Первые поступления относятся ко второй половине 1930-х годов, когда еще была жива Мария Михайловна Петрово-Соловово. Она в то время была держательницей той части семейного архива, которая находилась в России. Впоследствии, при формировании в 1941 году Центрального государственного литературного архива СССР (ныне – Российский государственный архив литературы и искусства) (40), значительная часть этого собрания ГЛМ была передана вновь образованному учреждению.

Новый активный «всплеск» поступлений в ГЛМ – вторая половина 1940-х годов, когда держателями семейного архива были уже супруги Горнунги. Пришедшие в этот период материалы, относящиеся к семье Сухово-Кобылиных, были в основном присоединены к личному фонду драматурга. Первая послевоенная «Книга поступлений», заведенная в 1946 году, открывается записями коллекции Л.В. Горнунга.

Наконец, в 1990-х годах, формируется личный фонд Л.В. Горнунга, где материалы, относящиеся к роду Сухово-Кобылиных, семье и окружению его жены, выделены в специальные разделы, но являются, по просьбе фондообразователя, неотъемлемой частью его личного фонда.

При публикации воспоминаний Е.А. Новосильцовой-Регекампф сохранены некоторые особенности рукописи, однако рутинная орфография приведена к современной норме. Это же касается и издательского оформления. Квадратными скобками [ ] отмечен реконструированный текст.

РО ГЛМ, ф. 181, оп. 1, д. 27, 9 л.

Воспоминания Евдокии Александровны Новосильцовой

о Евгении Тур

Предисловие

Летом 1938 года мы с женой, внучкой Е.А. Сухово-Кобылиной, проезжая на Украину, были в Киеве. Мы навестили старую тетю Нуню – так всегда звали в семье Евдокию Александровну Новосильцову, в замужестве Регекампф. Это была почти 90-летняя старуха (41), умная, живая, хорошо сохранившая память, но совершенно ослепшая. Она жила на иждивении своих племянниц и тяготилась этим (42). С какой гордостью сообщила она нам, что заработала 100 р., которые ей заплатил киевский профессор, изучавший проблему старости, за то, что она согласилась лечь на месяц к нему в клинику.

Думая доставить ей еще один заработок и зная, что за долгую жизнь она встречала целый ряд русских писателей прошлой эпохи, мы попросили Е.А. написать свои воспоминания. Она обрадовалась этой мысли, т. к. жила уже давно только прошлым. И вот в 1939 г. мы получили из Киева ряд писем с очерками о Льве Толстом (43), о младшей дочери Пушкина Наталье – графине Меренберг (44), о Евгении Тур.

Это был сырой и необработанный материал, записанный под диктовку ученицей Е.А. Она занималась с ней иностранными языками и называла своей секретаршей. С ее помощью она писала письма (45).

Вот такой материал и представляют прилагаемые воспоминания о Евгении Тур.

Война порвала связь с Киевом. По слухам, Е.А. умерла там в начале войны.

Сохранились два акварельных портрета 70-х годов, изображающие ее в 20-25-летнем возрасте, и фотографии 900-х годов.

Л. Горнунг,

декабрь, 1945 [г.]

Евгения Тур

Воспоминания Новосильцовой (46)

I. Общие черты

Сейчас 1939 год. На днях мне будет 90 лет. За долгое время моей жизни я встречала много интересных, замечательных и приятных людей. Среди многих воспоминаний отчетливо вижу я талантливую семью Сухово-Кобылиных.

Ярко встает в моей памяти замечательная личность Елизаветы Васильевны Сухово-Кобылиной, по мужу графини Сальяс де Турнемир – сестры Александра Сухово-Кобылина, автора «Свадьбы Кречинского», и матери Евгения Сальяса, написавшего «Мор», «Пугачёвцы» и прочее (47).

Графиня была большим другом моей семьи, вернее моих четырех теток Энгельгардт (48), у которых я жила. Она была человек умный, добрый, горячий, всегда увлекалась, удержу на нее тогда не было.

В нашей литературе она известна под псевдонимом – Евгения Тур. То, что она писала, было, быть может, менее значительно, чем то, что писали ее брат и сын, но в те времена ее книги – «Княжна Дубровина» (49), «Сергей Бор-Раменский» (50), «Семейство Шалонских» (51) и другие, ее сотрудничество в журнале «Детский отдых» (52) были известны и мы читали с увлечением ее произведения.

Живость рассказа, легкое изложение, интересная фабула, были характерными чертами ее сочинений. Не помню, чтобы она сама читала мне что-нибудь из своих книг. Странно сказать, но в этом отношении она была вроде Пушкина и придавала больше значения своему положению в свете, чем своему таланту.

Писателей у нее я не встречала. Фета знала потому, что он был дружен с моей теткой – Софьей Владим. Энгельгардт, переводчицей русских поэтов на французский язык (53). Но знал ли он графиню, не помню.

Герои ее произведений отчасти были взяты ею из жизни, но кто именно изображен в ее рассказах, я вспомнить уже не могу. Сама она почти никогда не говорила о своем творчестве, а я стеснялась спрашивать у нее.

II. Семейная жизнь

О своей жизни она говорила всегда откровенно и часто рассказывала, как невыносим был ее брак. Она вышла замуж за француза – графа Сальяса де Турнемир. У нее было трое детей – Евгений, Мария (по мужу Гурко) и Ольга (по мужу Жукова). С мужем своим она жила не в ладах. Она мне не раз говорила, что он, начав дуться на нее на первой неделе Великого поста, кончал только в Светлое Воскресение.

Впоследствии, уезжая от него навсегда (54), она поступила с ним благородно, оставив ему свой дом в Пасси(Франция) (55). Она вернулась в Москву и жила одна, пользуясь помощью любящей и доброй своей сестры Евдокии, по мужу Петрово-Соловово.

Евгения Тур очень долго жила за границей, и мы, тетки мои и я, посетили ее в Париже (56). Это были 70-е годы. Помню, застали мы ее в ночной кофточке, со стрижеными волосами. Последнее нас поразило. Оказывается, собираясь уезжать из Парижа, она пошла к habillieuse (57), которая посоветовала ей всегда носить круглые чепчики на завитых стриженых волосах и robe princesse (58) без шлейфа с белой косынкой на груди, приколотой брошкой или булавкой. Вид у нее в этом костюме стал неузнаваем. Можно было подумать, что она в молодости была хороша собой.

Перед самым отъездом из Парижа она посетила знаменитую гадалку, гадавшую когда-то Наполеону, девицу Ленорман (59), которая ей предсказала все, что ее интересовало в жизни. Потому она впоследствии всегда любила гадалок и верила им. Ленорман между прочим ей сказала, что один из ее детей будет иметь в России высокое положение. Графиня решила, что это ее сын Евгений, писатель; оказалось, что ее дочь Мария, вышедшая замуж за генерала Гурко (60).

В 1882–83 гг. мы все гостили в Одессе в семье Гурко (61) – графиня Сальяс, ее сестра Евдокия с дочерью Марусей и я. Графиня тогда очень беспокоилась о своем сыне, который только что отказался от одного предложенного ему места, сказав, что это une sinécure (62).

Мария Андреевна Гурко (63), желая успокоить мать, решила пригласить в дом гадалку и сообщила нам об этом.

– Вы понимаете, – сказала она, – что я подучу гадалку говорить мама самые хорошие вещи, но только где гадалку достать?

– Зачем вам ее искать? – сказал ее старший сын Воля (64). Он был студентом и зимой жил в Москве со своей бабушкой в доме кн. Долгорукого на Колымажном дворе (65). – Я переоденусь и буду изображать гадалку.

– Хорошо, Воля, – сказала Мария Андреевна, – я скажу мама, что есть гадалка, которая денег не берет.

– Как не берет! – воскликнул он.

Мы все расхохотались.

Его мысль всем нам понравилась. Мы стали разбираться в подробностях, мы его одевали в разные костюмы и смеялись при этом ужасно. Мария Андреевна пошла к матери и сказала:

– Мама, есть гадалка, которая предлагает свои услуги. Она молдаванка. Но, мама, она очень странная. Все шторы в вашей спальни опустила, а сама осталась под вуалью.

Графиня ответила:

– Это всегда так. Зови ее, зови, я очень рада.

Спальня в доме Марии Андреевны разделялась большой шелковой перегородкой, за которой мы спрятались, чтобы слушать все, что будет происходить. Когда Воля вошел, переодетый и с опущенной вуалью, графиня подошла к нему и сказала:

– Как я вам благодарна, и как вы добры.

Они уселись. Воля взял тарелку с кофейной гущей и стал ворожить над ней. К счастью, он не забыл спросить имя графини, а то бы разом выдал себя. Он стал говорить ей то, что ей было всего приятнее слышать, а именно:

– В вашей жизни было много удовольствия и мало счастья, – и тому подобное.

Затем он перешел к ее сыну, о котором она беспокоилась, а затем и к внуку, с которым она жила в Москве, и сказал:

– Вы живете с одним молодым человеком, вашим родственником, который совершит великие дела.

Тут нам показалось, что она поняла обман, потому что она просила:

– А увижу ли я те дела, который совершит мой родственник?

Он ответил:

– Начало – да.

После этого он стал ей врать и говорить всякую всячину, но очень умно и ловко. Во рту у него был орех, что затрудняло речь. Когда кончился этот сеанс и он стал уходить, графиня сказала:

– Скажите мне, где найти вас, если понадобится ваш совет или какая-нибудь ваша помощь?

– Моя жизнь темная, – был ответ, – я ничего сказать не могу.

И он ушел.

Мы вышли из-за перегородки, и графиня сказала сестре Евдокии Васильевне и Марии Андреевне Гурко:

– После гаданья у Ленорман я никогда ничего подобного не видела. Но то, что она мне предсказала относительно Воли, я ему не скажу, умру, а не скажу.

Мы поняли, что теперь все это должно остаться в тайне. Мы не пытались разуверять графиню. Она слишком серьезно к этому отнеслась. А генерал Гурко, придя домой и узнав о гадании, сказал:

– Бедная маменька, как ее дурачат.

За обедом, когда графиня начинала рассказывать Евдокии Васильевне Петрово-Соловово свои впечатления от гадания, та упорно смотрела в тарелку и смущенно молчала.

Когда я спросила как-то графиню: «Какое было у гадалки лицо?», она мне ответила: «Как тебе сказать. Нос как будто такой же, как у Воли».

Этот эпизод так и остался тайной на всю жизнь. Теперь все участники этого гадания умерли, кроме, вероятно, Воли.

Когда была свадьба племянницы ген. Гурко, мы все поехали в церковь. Я ехала с графиней. Случайно наша карета опередила карету генерала с невестой. Швейцар, не зная этого и думая, что впереди карета невесты, позвонил певчим. На паперти нас встретил Голицын словами:

– Генерала еще нет, – и хотел остановить нас, но графиня со свойственным ей темпераментом, не слушая его, оттолкнула его руку и влетела в церковь при пении: «Гряди, гряди, голубица». Потом мы часто этим ее дразнили, а она и смеялась, и сердилась.

Однажды мы готовили домашний спектакль (66), в котором я должна была играть первую роль. Уезжая в это время из Одессы в Москву, графиня мне сказала:

– Нуня, ты на этом спектакле будешь играть первую роль. Глотай все и не обижайся ни на что.

Я так и сделала и не пожалела.

(Москва)

Из давних событий помню, что к Русско-турецкой войне графиня относилась более чем равнодушно, но все переменилось с походом Гурко через Балканы. Графиня стала летать по Москве и говорила только о Гурко. Моя тетка, Софья Владим. Энгельгардт, сказала по поводу ее поведения:

– Это не патриотизм, это гуркобесие.

Мои тетки были большими и преданными друзьями графини, они поддавались ее влиянию и ее деспотизму, особенно тетя Варя, которую она исключительно любила. Но это не мешало ей говорить тете Варе, когда та что-нибудь рассказывала:

– Варенька, говори скорей, потому что ты говоришь вздор.

Племянница графини Маруся Петрово-Соловово и я, мы каждый раз помирали со смеху, когда графиня проводила у нас вечер. Она часто говорила моим теткам, которые были умны, но безумны:

– Продайте вы заживо ваши головы, как Патти (68) продала свое горло. Вам дадут за них большие деньги.

Я помню, как-то раз графиня влетела к нам с шумом и треском, как всегда, а моя тетка Екатерина Владим. сказала:

– J’aimerai mieux avoir affaire à un régiment de prussiens, qu’à Lise Saliace (Мне хотелось бы больше иметь дело с отрядов пруссаков, чем с Лизой Сальяс).

На что вдова композитора Дёлера (69) ответила: 

– Je crois bien, il y a la discipline (Я это понимаю, там есть дисциплина).

Бурные сцены происходили при каждом появлении у нас графини, которые кончались обыкновенно тем, что она вылетала в переднюю со словами:

– Боже мой, и зачем я так полюбила этот ужасный дом!

Все это не мешало сердечной доброте графини. Когда ее кухарка родила младенца, графиня, боясь, что она его забросит куда-нибудь, купила у нее ребенка за 75 р., уложила в люльку и поставила рядом со своей кроватью. Она вставала к нему ночью, ухаживала за ним, как нянька, хотя не раз говорила, что маленьких детей терпеть не может. Когда он подрос, она отдала его своим друзьям на должность садовника.

Графиня любила молодежь и прощала ей все. Однажды ее внук запер ее в уборной, уходя в университет, и она просидела там до тех пор, пока кн. Долгорукий, спускаясь по лестнице и услышав ее вопли, не освободил ее.

Ко мне она была исключительно добра, и я ношу память о ней в моем сердце.

Графиня умерла в Варшаве от воспаления легких. В то время там генерал-губернатором был ее зять Гурко.

В Варшаве все ее очень любили, считали умной, приятной и любезной, чем она и могла быть, когда хотела.

Многое можно было бы вспомнить, но сразу не все всплывает в моей памяти, возраст берет свое, иногда я вижу прошлое как сквозь туман, и все же воспоминания о тех далеких днях теперь единственная моя радость.

Е. Новосильцова-Регекампф

Киев, 1939 (70)

КОММЕНТАРИИ

1) См. подробнее: Бирюкова М.А., Стрижев А.Н. Евгения Тур (1815–1892). Материалы к библиографии // Литературоведческий журнал (Науч. журн. РАН ИНИОН), 2015, № 36. – С. 257–310. URL: https://www.proza.ru/2015/03/13/1184 (последнее обращение: 6 декабря 2015).

2) См. подробнее: Козьмин Н.К. Николай Иванович Надеждин. Жизнь и научно-литературная деятельность, 1804–1836. – СПб.: Тип. М.А. Александрова, 1912.

3) См. подробнее: Селезнев В.М. Роман о романе (Николай Иванович Надеждин и Елизавета Васильевна Сухово-Кобылина) // Из истории дворянского рода Сухово-Кобылиных. – Некоуз: Некоузская центральная библиотека им. А.В. Сухово-Кобылина. – С. 38–51.

4) Кропоткин П.А. Записки революционера. – М.: Московский рабочий, 1988. – С. 99.

5) 11 января 1843 г.  Цит по: Козьмин Б.П. Письма Огарёва к Е.В. Салиас де Турнемир // ЛН. Т. 61. Герцен и Огарёв. – М.: Изд-во АН СССР, 1953. – С. 800.

6) Тургенев И.С. Полине Виардо. Начато 24 ноября (6 декабря) 1850 // Тургенев И.С.  Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 18 т. Т. 2. М.: Наука, 1987. – С. 372.

7) Тургенев И.С. Полине Виардо. 1 (13) декабря 1850 // Там же. – С. 373.

8) Горнунг Л.В. История рода Петрово-Соловово. Авторизованная машинопись. 1992, сентябрь. – РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 294, л. 2.

9) См. подробнее: Марченко А. Сухово-Кобылин: pro et contra // Новый мир, 2007, № 9. URL: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2007_9/Content/Publication6_2143/Default.aspx (последнее обращение 25 марта 2016); см. также: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/9/ma16.html (последнее обращение 25 марта 2016).

10) См., например: Козьмин Б.П. Письма Огарёва к Е.В. Салиас де Турнемир // ЛН. Т. 61. Герцен и Огарёв. – М.: Изд-во АН СССР, 1953. – С. 798.

11) Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. – Л.: Прибой, 1929. – С. 362; см. также: http://www.pseudology.org/Tsenzura/FeoktistovMemo/10.htm (последнее обращение: 22 февраля 2015 г.).

12) Тур Евгения. Жизнь Жорж-Санда // Русский вестник, 1856. Т. III. Май. Кн. 1. – С. 72–93; Т. III. Июнь. Кн. 2. – С. 693–715; Т. IV. Август. Кн. 2. – С. 667–708; см. также:  http://rusvestnik.ru/node/150 (последнее обращение: 6 декабря 2015); http://rusvestnik.ru/node/151 (последнее обращение: 6 декабря 2015); http://rusvestnik.ru/node/152 (последнее обращение: 6 декабря 2015).

13) См. подробнее: Кафанова О.Б. Русская Жорж Санд: к 200-летию со дня рождения (статья первая) // Вестник ТГПУ, 2004. – Вып. 3 (40). Серия «Гуманитарные науки (Филология)». – С. 5–12.

14) Салтыков-Щедрин М.Е. Письмо Е.В. Салиас де Турнемир. 28 октября 1860. Тверь // М.Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч.: В 20 т. Т. 18. Кн. 1. – М.: Художественная литература, 1975. – С. 233.

15) Салтыков-Щедрин М.Е. Характеры // М.Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч.: В 20 т. Т. 4. – М.: Художественная литература, 1966. – С. 201.

16) См. подробнее: Козьмин Б.П.  Кружок Заичневского и Аргиропуло // Каторга и ссылка, 1930, № 7–9; см. также: Козьмин Б.П. Письма Огарёва к Е.В. Салиас де Турнемир // ЛН. Т. 61. Герцен и Огарёв. – М.: Изд-во АН СССР, 1953. – С. 802.

17) См. подробнее: Козьмин Б.П. Письма Огарёва к Е.В. Салиас де Турнемир // ЛН. Т. 61. Герцен и Огарёв. – М.: Изд-во АН СССР, 1953.  – С. 802–803.

18) См. подробнее: Козьмин Б.П. Письма Огарёва к Е.В. Салиас де Турнемир // ЛН. Т. 61. Герцен и Огарёв. – М.: Изд-во АН СССР, 1953. – С. 804.

19) См. http://eparhia-kaluga.ru/kaluzhskaja-eparhija/monastyri/tihonova-pustyn.html (последнее обращение 24 января 2016).

20) См. подробнее: http://www.kp40.ru/news/culture/35403/ (последнее обращение 24 января 2016).

21) См.: Вопросы литературы, 2015, № 2. – С. 217–244; см. также: http://magazines.russ.ru/voplit/2015/2/14s.html (последнее обращение 25 января 2016).

22) Обе работы Е.Н. Пенской представляют собой публикацию фрагментов неизданных воспоминаний Евгении Тур о детстве и юности (РГАЛИ, ф. 447, оп. 1, ед. хр. 1).

23) Последнее из писем Е.В. фон Регекампф к А.В. Горнунг, хранящееся в ГЛМ, датировано 2 марта 1941 г.; см.: РО ГЛ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, л. 23.

24) См. подробнее: Фет А.А. Ранние годы моей жизни // А.А. Фет. Воспоминания. – М.: Правда, 1983. – С. 138, 140 и др. 

25) Ольга N. Из воспоминаний // Русское обозрение, 1890, № 11. – С. 83; цит. по: Генералова Н.П. Письма С.В. Энгельгардт к А.А. Фету. Часть I (1858–1873) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1994 год. – СПб.: Гуман. агентство «Акад. проект», 1998. – С. 47.

26) Дружинин А.В. Дневник. Понедельник, 15 <марта> // А.В.  Дружинин.  Повести. Дневник. – М.: Наука, 1986 (серия «Литературные памятники»). – С. 283.

27) Цит. по: Дружинин А.В. Повести. Дневник. – М.: Наука, 1986 (серия «Литературные памятники»). – С. 480.

28) См.: Толычова Т. Софья Васильевна Сухово-Кобылина // Современная летопись, 1867, № 36. – С. 15.

29) См. письма от 22 апреля (4 мая) 1877 г., 16 (28) января 1878 г., 15 (27 марта) 1879 г., 26 марта (7 апреля) 1883 г. в публикации: Генералова Н.П. Письма С.В. Энгельгардт к А.А. Фету. Часть II // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1995 год. – СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. – С. 78, 80, 87, 113.

30) Генералова Н.П. Письма С.В. Энгельгардт к А.А. Фету. Часть I (1858–1873) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1994 год. – СПб.: Гуман. агентство «Акад. проект», 1998. – С. 46.

31) Письма Регекампф (ур. Новосильцовой) Евдокии Александровны… Горнунг Анастасии Васильевне. 3 января 1939 – 2 марта 1941. – РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, 23 л.

32) Письмо к А.В. Горнунг. – РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, л. 22.

33) Письмо к А.В. Горнунг от 19 марта 1939 г. – РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, л. 5.

34) Там же.

35) Письмо Е.А. Новосильцовой-Регекампф к А.В. Горнунг. 22 января 1941 г. – РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, л. 22.

36) См., например: Гроссман Л.П. Искусство анекдота у Пушкина // Л.П. Гроссман. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. Этюды о Пушкине; Пушкин в театральных креслах. – М.: Современные проблемы, 1928. – С. 45–97.

37) Вяземский П.А. Старая записная книжка // П.А. Вяземский  Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 8. – СПб., 1883. – С. 29. URL: http://az.lib.ru/w/wjazemskij_p_a/text_0060.shtml (последнее обращение 24 марта 2016).

38) См. подробнее: http://www.poesis.ru/poeti-poezia/gornung-l/biograph.htm (последнее обращение 28 марта 2016).

39) М.: Литагент «Новое издательство», 2004 (Библиотека Мандельштамовского общества. Т. 3. – 174 с. 500 экз.

40) См. подробнее: Постановление СНК СССР от 29.03.1941 № 723. Об утверждении Положения о Государственном архивном фонде СССР и сети государственных архивов СССР; см.: http://bestpravo.ru/sssr/yi-zakony/k8g.htm (последнее обращение: 28 февраля 2016); см. также «Положение о ГАФ СССР и сети государственных архивов» от 13.08.1958 № 914.

41) Если верить генеалогиям, в которых год рождения Е.А. Новосильцовой обозначен как 1861-й, в 1938 г. ей было 77 лет.

42) У Ю.А. Новосильцова, юриста и земского деятеля, женатого на княжне Марии Александровне Щербатовой (1859–1930, Дру, под Парижем), было трое детей: Мария (1882–1975, Нью-Йорк), Екатерина (1883–1931, в эмиграции) и Александр (1884–?).

43) Очерк был опубликован Л.В. Горнунгом; см.: Новосильцова Е.А. Из мира теней. Воспоминания о Л.Н. Толстом // Русский курьер, 1990, № 7. – С. 30–31.

44) Е.А. Новосильцова-Регекампф была близкой знакомой Н.А. Дубельт (1836–1913), младшей дочери А.С. Пушкина, во втором браке – морганатической супруги принца Николая Вильгельма Нассауского (1832–1905), графини Меренберг. Оставила воспоминания о ней; очерк был опубликован Л.В. Горнунгом; см.: Новосильцова Е.А. Из мира теней. Воспоминания о Н.А. Пушкиной // Русский курьер, 1990, № 8. – С. 30–31.

45) Эти сведения содержатся в письмах Е.А. фон Регекампф к А.В. Горнунг; см. подробнее: РО ГЛМ, ф. 397, оп. 2, ед. хр. 286, л. 2, 3, 4, 5.

46) Текст написан рукой Л.В. Горнунга.

47) Евгений Андреевич Салиас де Турнемир (1840–1908), граф, автор многочисленных романов и повестей из русской истории XVIII и XIX веков, в том числе четырехтомной эпопеи «Пугачёвцы» (1874) и двухтомного романа «На Москве» (первоначальное название «Мор на Москве», 1880) об эпидемии чумы 1771 г. Читающая публика видела в нем «русского Дюма». См. подробнее: Викторович В.А. (при участии Маньковой Л.В., Пенской Е.Н.). Салиас де Турнемир Евгений Андреевич // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. – М.: Большая российская энциклопедия, 2007. – Т. 5. – С. 456–461.

48) Речь идет о Екатерине (1820–1885), Софье (в замужестве Энгельгардт; см. подробнее далее, № 53), Варваре, Марии и Надежде Владимировнах Новосильцовых; Е.В. Новосильцова публиковалась под рядом псевдонимов, в том числе как Т. Толычова (см. подробнее: Острейковская Н.В. Творчество Е.В. Новосильцовой в литературно-общественном контексте 1860–1880-х годов // Автореферат дис. ... кандидата филологических наук. – Тверь: Тверской гос. ун-т, 2010. – 22 c.). Салон сестер Новосильцовых конкурировал с московским салоном графини Е.В. Салиас (см.: Генералова Н.П. Тургенев в письмах С. Энгельгардт к А. Фету // И.С. Тургенев: Россия и Европа. Из истории русско-европейских литературных и общественных отношений. – СПб.: Издательство Русского христианского гуманитарного института, 2003. – С. 511).

Сестры родились в семье полковника Владимира Григорьевича Новосильцова, участника Отечественной войны 1812 года, и Авдотьи Александровны, урожденной Новиковой. Первые годы их жизни прошли в родовом имении КолычевоСерпуховского уезда (отсюда псевдоним Екатерины – Толычева). Сестры рано лишилась родителей (отец умер ок. 1830 г., а мать – ок. 1836 г.), воспитывались родственниками и бабушкой (см.: Гучков С.М. Новосильцева, НовосильцоваЕкатерина Владимировна // Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. – М.: Большая российская энциклопедия, 1999. – Т. 4. – С. 355–356).

49) Впервые: Евгения Тур. Княжна Дубровина. Повесть для юношества. – М.: В Университетской тип. (М. Катков), 1886.

50) Впервые: Евгения Тур. Сережа Бор-Раменский // Детский отдых, 1888, № 1; 1-е изд.: Евгения Тур. Сережа Бор-Раменский. Повесть: В 2 ч. – Москва: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1888.

51) Впервые: Евгения Тур. Семейство Шалонских. Из семейной хроники. – СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1880.

52) Ежемесячный иллюстрированный журнал для детей старшего возраста. Издавался в Москве в 1881–1907 гг. (по март). Публиковал беллетристические произведения, популярные статьи по естествознанию, географии, физике, об инженерном деле, различных промыслах. В 1880-е гг. Е.В. Салиас де Турнемир – постоянная сотрудница журнала, в котором напечатала большое число повестей и рассказов, оригинальных или поданных в изложении.

53) Софья Владимировна Энгельгардт, урожденная Новосильцова (1828–1894) была известна в литературной среде под псевдонимом Ольга Н., Ольга N. Вышла замуж за Владимира Егоровича Энгельгардта (1808–1873), сына директора Царскосельского лицея Егора Антоновича Энгельгардта, которого покинула спустя три месяца после свадьбы (см.: Раевская Е.И. Полвека тому назад: (Из воспоминаний) // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ, 2001. – Т. 11. – С. 321). Сохранился ее обширный эпистолярий: среди корреспондентов писательницы были A.A. Фет, A.B. Дружинин, И.С. Тургенев и др. В настоящее время изданы письма С.В. Энгельгардт, адресованные Фету (см.: 34 письма C.B. Энгельгардт к A.A. Фету / публ. Н.П. Генераловой // A.A. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества. – Курск: Курский университет, 1994; Письма C.B. Энгельгардт к A.A. Фету. Ч. I (1858–1873) / публ. Н.П. Генераловой // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1994 год. – СПб.: Гуман. агентство «Акад. проект», 1998; Письма C.B. Энгельгардт к A.A. Фету. Ч. II (1874–1884) / публ. Н.П. Генераловой // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1995 год. – СПб.: Дмитрий Буланин, 1999).

В отделе рукописей ГЛМ хранится автограф ее перевода на французский язык стихотворения М.Ю. Лермонтова «Ребенку», переданный в музей Л.В. Горнунгом в 1947 г. – Ф. 181, оп. 1, ед. хр. 32.

54) Граф Андре Салиас де Турнемир в 1846 г. за дуэль был выслан из России. Уехал он один, оставив жену с тремя детьми.

55) Ныне район Парижа на правом берегу Сены, прилегающий к Булонскому лесу; стал частью города 1 января 1860 г.

56) В начале 1862 г. Е.В. Салиас де Турнемир уезжает в Париж. В России за ней был установлен негласный надзор.

57) Костюмер (фр.).

58) Платье принцессы (фр.) – стиль одежды, главными признаками платья такого фасона являются плотно облегающий лиф, тонкая талия и пышная юбка.

59) Мария Анна Аделаида Ленорман (Marie-Anne-Adélaïde Lenormand, 1771–1843) – известная французская прорицательница и гадалка. В 1808 г. была выслана из Франции (по легенде – за предсказание разгрома французской армии в России) и вернулась в Париж только после отречения Наполеона. Вероятно, имеется в виду отъезд Е.В. Салиас де Турнемир из Парижа после замужества.

60) Иосиф Владимирович Гурко (Ромейко-Гурко) (1828–1901) – русский генерал-фельдмаршал; наиболее известен своими победами в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. В ГЛМ хранится фотография И.В. Гурко с надписью внизу рукой Е.В. Салиас де Турнемир: «Получена в Москве 17 марта 1878 года. Сделана в Силиври близ Константинополя». Поступление 1947 г., от Л.В. Горнунга.

 61) С 9 января 1882-го по 7 июня 1883 г. И.В. Гурко был временным генерал-губернатором Одессы и командующим войсками Одесского военного округа.

62) Синекура (фр.), то есть хорошо оплачиваемая должность, не требующая особого труда.

63) Урожд. Салиас де Турнемир (1842–1906), дочь Е.В. Салиас де Турнемир, жена И.В. Гурко с 1862 г.

64) Владимир Иосифович Гурко (Гурко-Ромейко) (1862–1927). Государственный деятель, действительный статский советник, сподвижник П.А. Столыпина. Был уволен от должности товарища министра внутренних дел и привлечен к суду за заключение невыгодной сделки на поставку зерна с купцом Эриком Лидвалем (афера Лидваля); обвинялся в расхищении казенных средств, но был помилован и 8 апреля 1909 г. освобожден от всех законных последствий осуждения, то есть судимость была снята. После Октябрьской революции участвовал в Белом движении; эмигрировал; умер в Париже.

65) Ныне Колымажный переулок в Центральном административном округе Москвы; идет от Волхонки к Гоголевскому бульвару, параллельно Знаменке, слева от нее.

66) В ГЛМ хранится фотография Е.А. Новосильцовой-Регекампф, сделанная в Одессе (фотоателье В.Г. Чеховского), с дарственной надписью черными чернилами на обороте на французском языке: Permettez, chère Princesse, à l`humblesouffleur de votre spectacle de février 1883 de se mettre au nombre de vos admirateurs les plus sincères. Nounia Novossiltsoff. Moscou 1884 (Позвольте, дорогая княгиня, скромному суфлеру на Вашем спектакле в феврале 1883 считать себя в числе ваших самых искренних поклонников. Нуня Новосильцова. Москва. 1884). Поступление 1946 г., от Л.В. Горнунга.

67) Судя по тому, что автор называет своих теток по фамилии Софьи по мужу, они жили в ее доме и по соседству от Е.В. Салиас де Турнемир. Кроме Софьи, замужем была Надежда Владимировна Новосильцева, по мужу Голохвастова. Другие сестры замужем не были, носили девичью фамилию – Новосильцовы (см. выше, № 48, 53).

68) Аделина Патти (Adelina Patti; полное имя Adela Juana Maria Patti)   (1843–1919) – итальянская певица (колоратурное сопрано), одна из наиболее значительных и популярных оперных певиц своего времени, обладавшая виртуозной техникой и талантом актрисы; любимая вокалистка Джузеппе Верди.

69) Теодор Дёлер (Theodor Döhler) (1814–1856) – австрийский композитор и пианист. Во время гастрольной поездки в Россию (1845) познакомился в Санкт-Петербурге с графиней Елизаветой Сергеевной Шереметевой (1818–1890) и влюбился в нее, однако их брак оказался невозможен ввиду ее высокородности. Покровитель Дёлера, герцог Лукки Карл, даровал ему титул барона, после чего тот смог жениться на Шереметевой, однако по требованию Николая I вынужден был прекратить концертную деятельность, поселившись с женой в Москве. В 1848 г. супруги направились в Париж, где Дёлерпродолжил концертировать.

В книжных фондах ГЛМ хранятся две книги Евгении Тур – «Последние дни Помпеи» (М., 1883) и «Мученики Колизея» (Калуга, 1884) – с дарственными надписями писательницы Е.С. Дёлер, приобретенные у наследников Шереметевых в 2012 г. Е.С. Дёлер, дочь Сергея Васильевича Шереметева (1792–1866), генерал-майора и участника Отечественной войны 1812 г., тайного советника и некоторое время главного смотрителя Странноприимного дома (ныне Институт неотложной помощи им. Склифосовского), и тетя (по матери) графа Сергея Дмитриевича Шереметева (1844–1918), историка и коллекционера, была собирательницей автографов деятелей культуры. Как и Сухово-Кобылины, Шереметевы вели свой род от Андрея Кобылы, о чем упоминает «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» (см.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 т. – СПб.: Семеновская типолитография (И.А. Ефрона). – Т. 78 (XXXIXa), 1903. – С. 492).

70) О датировке воспоминаний см. подробнее вступительную статью к данной публикации.

Подготовка текста и комментарии

Евгении Михайловны Варенцовой, Татьяны Юрьевны Соболь,

Татьяны Виленовны Соколовой

«Октябрь» 2016, №11

Татьяна Соколова